Как изменилась мода за 15 лет? Откуда пришла практика заимствования верхней одежды у рабочих? Как мода реагирует на социальные пертурбации? Об этом и не только в эксклюзивном материале для нашего печатного весеннего номера ELLE Kazakhstan
2008 год, банк Lehman Brothers рушится, мир вступает в затяжной экономический кризис. Рецессия размашисто подписывает приговор образу жизни, отличительной характеристикой которого была чрезмерная роскошь (или ее подобие) напоказ. Причина обвала, как мы помним, – массовый невозврат долгов по кредитам, и это обстоятельство как нельзя лучше характеризует сами 2000-е – жизнь в кредит.
Как изменилась мода в 10-х годах
Описывать последствия кризиса можно бесконечно, но в контексте моды кто-то будто бы щелкнул выключателем. Буквально за пару лет в нашей повседневной жизни появились кроссовки (и остались там навсегда), худи и оверсайз заменили джинсы на низкой посадке, а «тихая» роскошь и всепоглощающий минимализм вытеснили bling-bling, позолоту и экстремальные мини. На передовую вышли бренды, продвигающие «бежевую эстетику». Этот мягкий, неброский цвет, вечный спутник кашемировых пуловеров, словно скрадывал все излишнее и придавал благородство любому образу. А именно сдержанного благородства захотели все, кто еще недавно любил цветастые принты и золотые цепи – показная «дольчевита» стала самым большим дурновкусием.
Появляется, в конце концов, интеллектуальная мода – с ее предводительницей Фиби Файло и ее апостолами Мэри-Кейт и Эшли Олсен. Тот самый архитектурный крой, возвращение к японско-бельгийскому минимализму, оверсайз, одежда-доспехи – чего только не появилось за прошедшее десятилетие, но именно в такой палитре мы запомним 2010-е годы. Не забыть бы и про стритвир – направление, способное посоперничать с бежево-белым безумием. Переродившийся из нормкора, спортивный стиль стал спутником всех, кто больше всего боялся выглядеть overdressed, а кроссовки превратились чуть ли не в объект культа.
Десятые годы были богатыми на модные трансформации, которые последовали за трансформациями социальными, вызванными мировым экономическим кризисом. Ситуация многих заставила пересмотреть свои вкусовые предпочтения, привести их в соответствие с духом нового времени. Думать «о красе ногтей» – стало общественно порицаемым, но деньги, разумеется, никуда не делись и тратились в тех же масштабах, только под совершенно другой оберткой.
Less is more – под этим талантливо сделанным слоганом были проданы тысячи минималистичных пальто и тренчей, кроссовок, демонстративно порванных и обезличенных свитшотов, вид которых как бы противопоставлялся тому, что было до этого.
Труд – новый черный
Но вот на дворе – 2022 год. Мы переживаем мировой экономический кризис, вызванный пандемией. Налицо – смена модной парадигмы и переход к новой реальности. Какой она будет?
«Когда я сегодня проснулась, встала и умылась, то мне вдруг стало казаться, что для меня все ясно на этом свете, и я знаю, как надо жить. Милый Иван Романыч, я знаю все. Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге… Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть простою лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается… о, как это ужасно! В жаркую погоду так иногда хочется пить, как мне захотелось работать».
Чуть выше – монолог Ирины из чеховских «Трех сестер». Написанный в 1900 году, он, однако, сегодня будет звучать очень к месту. Ведь первое, с чем расправляется любой кризис, – это рабочие места. Всегда, во все времена, за турбулентными событиями следуют периоды массовой безработицы, и этот период – не исключение. Повезло, если при новых условиях вам удалось сохранить рабочее место или хотя бы половину заработной платы – большинство людей в мире сталкивается с ненадобностью своих услуг или компетенций.
Финансовая нестабильность – вещь неприятная, но не критичная; куда сильнее по психоэмоциональному состоянию человека бьет осознание невостребованности. Не будем пускаться в популярную психологию, но лишь вспомним социальное строение первобытных обществ, где существовало четкое распределение обязанностей и где каждый участник сообщества вносил свой посильный вклад в существование общины. Мы далеко ушли в развитии с тех пор и даже запускаем многоразовые ракеты в космос, но осознание собственной нужности остается одним из ключевых пунктов нашего здорового мироощущения.
Еще не верите? Вспомните про культ продуктивности, который накрыл мир. Желание быть производительным (неважно, заключается ли эта производительность в ведении кулинарного блога, в фитнес-активности или в постоянном самообучении с помощью онлайн-курсов) усилилось с наступлением нестабильных, шатких времен.
При чем тут одежда? Мода первой (разве что после искусства) реагирует на такие социальные пертурбации. Тумблер переключается моментально – мы это видели на примере перехода из нулевых в десятые. Тогда мы потеряли деньги, сегодня мы теряем рабочие места (и деньги тоже). Желание ощущать себя нужными и продуктивными будет сублимироваться (если так можно выразиться) в том, как мы одеваемся. И тут вторую жизнь получает рабочая униформа.
Практика заимствования верхней одежды у рабочих восходит к периоду первой половины ХХ века и зародилась в Штатах. По мере того, как досуг на свежем воздухе становился все более распространенным явлением, дизайнеры и потребители начали примерять на себя функциональность рабочей одежды, адаптируя крой и контекст для таких занятий, как садоводство, походы, пикники и отдых на пляже. Звучит в общем-то иронично – буржуазия примеряет на себя брезентовые робы сотрудников фабрик, заводов, шахт и совершает в них променад.
Так у нас в гардеробах появились комбинезоны, карго-брюки и плотные рубашки-куртки из парусины. Но если тогда возникновение этого тренда было вызвано экономическим подъемом, сегодняшняя ситуация идет от обратного. Технологии расширили понятие работы, и все условности, с ней связанные, также потеряли всякий смысл, в том числе и тезис «рабочая одежда».
Последние несколько десятилетий под таковой подразумевался костюм офисного рабочего – с белой рубашкой, черными брюками и пиджаком. Случившаяся ситуация сломала систему «белых воротничков» – сфера услуг никуда не исчезла, но трансформировалась, и эта терминология потеряла свое первоначальное значение. Работающие из дома сотрудники больше не нуждаются в офисной атрибутике, в том числе и в самой ее сути – белых рубашках с тугим воротником.
При чем тут социализм?
Но почему объектом внимания становится рабочая униформа в первоначальном своем значении? Неожиданно идейно-политические течения, сформировавшиеся в обществе в начале прошлого века, в веке ХХI-м снова набирают популярность.
«Каждому по труду» – принцип, который установился в экономике социализма. По этому принципу каждый участник получает материальные блага соответственно с его вкладом в общественный продукт. Но при капитализме (который, очевидно, сейчас доминирует во всем мире, кроме парочки стран) экономические решения не принимаются коллективно. Социализм, в его современной, демократической форме, стремится перевернуть эту картину с ног на голову. Вместо того чтобы позволить крайне малочисленной элите принимать все экономические (и не только) решения, современный социализм хочет наделить простых людей правом принимать эти решения коллективно.
Поэтому сегодня демосоциализм набирает невероятную популярность в Штатах. В большей степени благодаря последним выборам 2016 года, которые основательно подорвали веру в демократическую партию, когда вперед вырвалась Хиллари Клинтон – представительница одной из самых богатых семей в Америке, чей образ жизни и круг знакомых (вся верхушка Уолл-стрит, например) очень далеки от ценностей, изначально проповедуемых демократами. Таким образом, демократический социализм стал одним из главных трендов в среде молодежи, которая все больше погружается в политику. О Карле Марксе пишут в Teen Vogue, а мемы на тему привилегированности и пропасти между богатыми и бедными становятся одними из самых популярных в ключевых соцсетях вроде ТикТока, инстаграма и Реддита. И мода как социальное зеркало не может не реагировать на эту реальность.
Социализм и идеалы нового поколения
Очевидно, что зумеры теперь будут перехватывать инициативу у миллениалов – давайте признаемся, что миллениалы были очень пассивным поколением, они редко вступали в политическую дискуссию и предпочитали дистанцироваться от всего некомфортного.
Зумеры ходят на митинги (по всему миру), активно занимаются социальной деятельностью и имеют чрезвычайно низкий уровень доверия к каким-либо институтам. Вряд ли экономический кризис и массовая безработица, которая наступит уже в ближайшие месяцы, утихомирят их – наоборот, социальных волнений станет только больше.
Для человека такой формации будет актуальна униформа – нечто среднее между военной формой и рабочим комбинезоном. Если миллениал хотел «скрыться» в своей тихой роскоши и нормкоре, то центениал с большей вероятностью пойдет «воевать», правда, не за государство, а за свои интересы, которые ежечасно нарушаются корпорациями, политиками и банковскими системами. Так, униформа – еще один реверанс наследию дедушки Маркса. Ведь униформа – это еще и психологический аспект. Унификация, единство, удобство – все это, пожалуй, нужно будет человеку, который захочет отстаивать свои интересы вместе с толпой таких же «молодых рассерженных людей».
Ну а если отдалиться от философских размышлений и приглядеться к тому, что сегодня предлагают самые прогрессивные марки будущего десятилетия (по версии аналитиков платформы Lyst), то можно понять, что прогноз уже сбывается. Среди марок-визионеров – романтический Jacquemus, вдохновляющийся деревенским антуражем, и агрессивный A-Cold-Wall, который предлагает одежду с милитари-деталями вроде пряжек, портупей, брюк-карго.
В авангарде находятся и стритвир-бренды – Daily Paper и Wasted Paris, например, которые поголовно используют фасоны, присущие одежде рабочих и пролетариев. Комбинезоны, куртки-рубашки, милитари-брюки, рабочие халаты – уже сегодня магазины молодых марок, которые целятся в аудиторию помоложе, полны похожими вещами. Можно сколь угодно смеяться и иронизировать, но устоявшееся выражение «желтые жилеты» имеет все шансы потерять свое первоначальное значение, а такие вещи – стать главными модными аксессуарами ближайших лет.
Безусловно, идеологические аспекты, связанные с трудом, экономическим равенством и всеобщим правом, будут интересовать лишь один процент от всех тех, кто будет покупать эту одежду будущего. Всех прочих смысловые оттенки будут волновать исключительно в контексте хайповости и популярности того или иного бренда. Но, как это чаще всего бывает, именно этот один процент формирует тренд. А толпе, которая сегодня скупает коллаборации и стоит в очереди за сникерсами, – в целом все равно, лишь бы, как говорится, костюмчик сидел. Правда, насколько это будет сочетаться с ценностями самого демосоциализма – пока непонятно, но это – тема для совершенно другого разговора, которую нам еще только предстоит поднять.
Текст: Екатерина Бибекина-Милославская
Фото: Пресс-службы марок
