«Претензия к родителям появляется тогда, когда пришло время отдавать, а нечем».
Экзистенциональная тема — большая и такая значимая. Ведь именно с нее и начинается личная история каждого. Рано или поздно, но человек приходит к мысли, что ведь все могло бы быть по-другому. Это и претензии к себе, детям, партнеру, родителю или жизни в целом. Бывает так, что тебе уже немножечко за тридцать/сорок/пятьдесят, но ты все еще не знаешь, а кем ты будешь, когда вырастешь. Почему так происходит, и при чем здесь последствия инфантильного воспитания? А также почему инфантил постоянно ищет виноватых и перекладывает ответственность?
Чтобы показать хронологию, я приведу в пример «собирательный образ», некую нарративную историю из реальных кейсов и запросов в терапию, но с заменой личных данных.
Итак, начнем.
Осинка выросла, но не окрепла: последствия инфантильного воспитания
Здесь мне даже мудрить не нужно, дорогой читатель, чтобы запросы не совпали и не выдали ненароком индивида, так как они практически одинаковые. Меняются лишь пол, лица, возраст, статусы и намерения, но то, о чем они говорят, их объединяет. Нас объединяет.
Последствия инфантильного воспитания — это последствия воспитания травмированным взрослым, эмоционально незрелым и нестабильным, постоянно фрустрирующим, а может даже имеющим психическое или неврологическое отклонение/заболевание. Такой взрослый не способен быть «опористым» для своего ребенка, а иногда и вовсе заставляет быть своего дитя себе другом, партнером, мамой или папой, кем угодно, только не субъектом его личной ответственности.
Проходит время, и «возрастной ребенок» сидит и жалеет о том, что не умеет любить, выражать эмоции, не знает, чего хочет, как выстраивать свою жизнь, стратегии или границы, ждет, когда все само по себе рассосется или «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и решит все его проблемы».
И сквозь уже не детское лицо видна детская боль. Боль отвержения, одиночества, обвинения, наказания, неизвестности, ответственности, страха настоящего и будущего, тотального незнания себя.
Представим, что это некая «девочка». Ей около 40, двое детей, она умна и образована, но несчастна. Девочка так и не научилась выстраивать отношения, и вот в очередной раз она разводится. Бывший муж ей отчаянно напоминал ее маму, с которой у нее всегда были натянутые отношения. Но маму ее выбор зятя очень даже устраивал, ведь именно она их и поженила, а потом и вовсе переехала к ним жить.
Стоит ли говорить, что мать была всегда третьей (триангуляция) в этом союзе, объединялась с зятем, и вместе они изводили ее. Но каждый раз, когда дочь пыталась защитить себя от нападок, у матери случался сердечный приступ (инсценированный), где дочь в глазах собственного мужа была невыносимой и жестокой, а после все вновь повторялось. До тех пор, пока у самой «девочки» не случился инсульт, но самый настоящий, не инсценированный. Это и стало отправной точкой — что-то менять в своей жизни.
Или вот еще пример «девочки»: 44 года, аборт с осложнением, который вылился в медицинский диагноз: бесплодие. Всю свою жизнь эта «девочка» была маминой опорой и жилеткой, так как маме жилось очень плохо и тяжело. Женщина рано вышла замуж (незапланированная беременность), и не за того, кого хотелось бы. Дочку она воспитывала по строгим канонам, мечтая, что однажды заплатят выкуп/калым и отдадут «чистую» дочь в руки новоиспеченного зятя (и дочь не повторит позора матери). Но сказке не суждено было сбыться. Из-за гиперопекающего поведения матери, девочка так и не научилась элементарному. Она не умела вести себя в обществе и, уж тем более, с парнями. Всегда была при маме. Не знала ничего про себя, отношения, кому верить, а кому нет. Первое свидание случилось в 44 года. Как итог, сразу незапланированная беременность, которой она была безумно рада. Но забеременела она не в браке и сделала аборт, чтобы не позорить маму. Не сказав никому, даже отцу ребенка. После чего и пришла в терапию с депрессией и огромным чувством вины, стыда, агрессией, ненависти и бессилия, но с теплящейся надеждой на собственное счастье.
На самом деле таких примеров можно привести тысячи, но всех их объединяет то, что жизнь идет не по нужному руслу, и им она не принадлежит, нет сил добиваться чего-то в жизни, нет знания, как отстаивать себя и свои интересы, руки опущены, бессилие, подавленные чувства и нет ни малейшего представления о том, как жить дальше.
Как думаешь, какой процент задумывается, что дело в них, и что можно многое исправить? Если думаешь, что небольшой, то ты абсолютно права. Если поделить 100% на процент принимающих этот факт, так это не более 20%. Все же остальные идут в терапию (если и идут!), то с установкой, что они ни при чем, и менять/воспитывать/переделывать мы должны их источник бед, а не работать с их восприятием, мышлением и вообще какими-либо действиями с его ответственностью.
Обычно эти вопросы полны эмоциональных претензий из разряда «не надо меня лечить, а лучше скажите, как сделать так, чтобы она от меня отстала, или перестал на меня кидаться с топором, или перестала меня калечить своим присутствием в моей жизни, или перестала задавать 100500 вопросов и звонить каждые 5 минут».
Ситуация щекотливая, ведь вне зависимости от возраста, их восприятие осталось детским, и им по-прежнему кажется логичным «стравить» двух взрослых и знающих (в данном случае психотерапевта и значимого взрослого для клиента/пациента), а самому оставаться в тени безопасности, где психотерапевт, по его мнению, будет карательным органом для обидчика. Например: «А можно я мужа/маму/папу приведу, чтобы он/она послушал/а, что я не виновата, а виноват она/она?», «Можете дать мне справку, что я здорова, а он(а) (муж/брат/мать/отец и т.д.) псих», «А вы можете сказать мужу, что это из-за него у нас ребенок такой», или «Дайте мне несколько манипулятивных методик, я научу их всех родину любить».
Но большой сюрприз (хотя это и не тайна вовсе), который ждет инфантила, так это информация о том, что ни психолог, ни психотерапевт, ни психиатр не являются «карателями» или спасателями/воспитателями, а также не стоят в заинтересованности в одной из сторон и не подтасовывают результаты исследований, даже если тебе очень сильно хочется. Мало того, твои данные, если тебе уже есть 18+, не подлежат разглашению третьим лицам (родителям/законным опекунам). А также специалисты не выясняют за тебя отношения, не отпрашивают тебя у босса, мужа или жены, не решают за тебя твои материальные или временные трудности.
Но есть и обратная сторона медали для такого клиента/пациента: его никто не будет наказывать, стыдить или оценивать, и, возможно, впервые в жизни, прямо на сессии, ты почувствуешь себя имеющей право быть взрослой, легализующей свои мысли, чувства и планы на жизнь. И более того, наконец, сложится весь пазл причинно-следственных событий, а главное — понимание, что со всем этим делать.
Но почему же инфантилу так хочется обвинять своего значимого взрослого, партнера или еще кого-либо?
Все дело в личной выгоде, ведь этот «мостик» дает им обоюдную выгоду. Общая вина, обида или претензия дает прочное основание для любого рода манипуляций, и именно поэтому «возрастной ребенок» чувствует себя совершенно спокойно, так как ему кажется, что время еще есть, а вот мама с папой пусть отрабатывают ошибки молодости. Даже при условии, что этот же самый ребенок и жалуется на нерадивого родителя, который всю жизнь ему испортил, но коммуналку просто легче платить вдвоем, а не одному снимать/покупать свое жилье. Или есть другая крайность, где «их не было в моей жизни, и сейчас знать не желаю». И тогда случается перенос на социум и других взрослых. Для того чтобы добрать родительского тепла, приходится идти на уловки/манипуляции, такие как получить желаемое через жалость, лесть, навязчивость, хорошесть/девиантность, жестокость.
Вопросы вторичной выгоды достаточно обширны, и все они базируются на ведущем чувстве (стыда, вины), поступке/поведении, ситуации. По сути, это шантаж и манипулирование над тем, кто ошибся, а пострадавший постоянно взимает плату в виде своих выгод. И пока эта история не разрешится, сепарации не случится, и человек так и остается ребенком во взрослом теле. Другими словами, возраст приходит один.
Автор: Валентина Муханова-Бирюкова, психолог, психотерапевт, клинический нейропсихолог
Фото: Shutterstock
