Фильмография Аскара Ильясова делится на две страны. Пока «Нулевой пациент» бьет рекорды «Кинопоиска», он наслаждается временем дома, в Казахстане. ELLE Kazakhstan побеседовал с актером о самоидентичности, творчестве и семье.
ELLE: Читала, что до декабря ты очень занят. Над какими проектами сейчас работаешь?
Аскар: На самом деле после «Нулевого пациента» я не снимался полгода. Съемки закончились 23 декабря и тогда я думал: «Вот сейчас в Казахстане, наверное, попрет!». Мне очень хотелось сниматься в больших локальных проектах. Ни одного предложения. Конечно, там как раз случились январские события. В итоге получились восстановительные полгода.
ELLE: Зато все, что снималось «до», начало выходить в прокат. Весной было столько премьер с тобой, что выглядело так, будто ты работал.
Аскар: Да-да! И все интересуются: «Когда ты все успеваешь? Ты столько работаешь!». Сейчас я могу сказать, что мною заинтересовались. После выхода «Нулевого пациента» я почувствовал, что показал себя, и надеялся, что теперь-то меня точно перестанут ограничивать этническими персонажами. Роль Кирсана – эдакий манифест в сторону российского кинематографа, ведь это моя киношная альма-матер. Было приятно после премьеры услышать от людей искреннее: «Спасибо! Это большая работа». Да, также есть «Бизнесмены», «Паралимпиец» и «Хирург» – фильмы, которыми я горжусь. Но сейчас появилась такая справедливая заинтересованность режиссеров и продюсеров. Меня утверждают – я хожу на пробы — меня утверждают. И очень здорово, что это стали делать без привязки к национальности или этничности. Артем условный какой-нибудь. В сценарии, возможно, он был русским, но приглашая меня, говорят, что это неважно. Главное, чтобы актер смог почувствовать о чем эта история. Прямо сейчас я работаю с новым сценарием, вычитываю, готовлюсь к новой роли. Намечается четыре проекта параллельно. Не могу пока ни об одном рассказать, но они очень интересные.
ELLE: Как ощущаешь то, что сейчас происходит в твоей карьере? Как опишешь точку, на которой находишься?
Аскар: Мне кажется, что я прошел некий цикл и сейчас нахожусь не на пике, а на начале нового уровня. Будто преодолел одну большую ступеньку в четыре года. Думаю, она началась с момента, когда вышел фильм «Бизнесмены» и появилась узнаваемость. Теперь же это «Нулевой пациент». Этот проект дал мне больше возможностей, чтобы проявить себя. Для моей карьеры выход этого сериала в России так же значим, как премьера «Бизнесменов» в Казахстане. И то, что я переживаю сейчас, очень сильно напоминает происходящее четыре года назад. Мне очень интересно наблюдать эту цикличность. Я пребывал в таком недоумении в начале популярности, а сейчас понимаю что да как, потому что все это проходил. И с этим опытом получается легче общаться и работать. Поэтому это однозначно начало нового этапа.
ELLE: Как-то в одном интервью ты говорил, что быть счастливым важнее, чем быть успешным. Тебя с уверенностью можно назвать успешным актером. Успеваешь в этом бешеном потоке жить?
Аскар: Это абсолютно так – счастливым быть важнее, чем успешным. Элементарное здоровье важнее, чем популярность и успех. Я успеваю в этом жить. Вчера, например, приехал с плато Асы. Мы провели там с друзьями три дня, и я так отдохнул! Просто лежал и смотрел на звезды. Когда у меня есть время отдохнуть, я делаю это на все сто. Но конечно, есть и обратная сторона истории, которую тоже часто приходится принимать, – чему-то новому очень тяжело вклиниться в съемочный режим. Я говорю о личной жизни, о новых увлечениях и хобби.
ELLE: А что для тебя счастье?
Аскар: Не могу пока описать его материально, но оно на уровне ощущений. Я был счастлив, сейчас счастлив. Но я не всегда знаю, что мне нужно для этого. Бывает, чувствуешь, что что-то не то, что- то не сходится. Пытаешься прислушаться к себе: «Слишком много работаешь, пора отдохнуть», «Слишком много отдыхаешь, совсем расслабился», «Мало спорта» или «Загоняешься, расслабься». Был период, когда я пренебрегал этими сигналами и был глубоко несчастлив. Наверное, счастье – это когда не приходится делать что-то специальное, чтобы себя балансировать.
ELLE: Расслабленность, получается.
Аскар: Да, но при этом ты активен. Вчера утром я лежал смотрел на небо и вообще ноль мыслей. Это не то чтобы пик счастья, но это момент, который меня напитывает. Когда все задуманное получается, тоже ощущаю счастье. Чувствую, что есть коннект – меня слышат, значит, я иду в правильном направлении.
ELLE: Много разговоров о самоидентификации в последнее время, собственно почему мы и решили посвятить целый номер этой теме. Как ты ощущаешь этот процесс?
Аскар: Лично для меня это в языке проявляется – я стал чаще говорить на казахском. Также очень много и с большим удовольствием слушаю казахскую музыку. Я учился в казахской школе, но 6 лет прожил в Москве. Там не было вообще никакой практики. Да и когда уезжал, на самом деле тоже не особо много говорил на нем. Dudeontheguitar, jeltoksan, Darkhan Juzz, Moldanazar, Orynkhan, Ninety One – они возвращают мне мой казахский.
Я вырос в детстве, где говорить на русском было круто. Думаю, сейчас, наоборот, круто говорить на казахском. Не разделяю абсолютно, потому что ты казах или потому что русский. В целом ты здесь живешь, это твоя родина и говорить на родном языке здорово.
ELLE: Мне кажется, это происходит на довольно-таки масштабном уровне. Такое ощущение, будто мы, наконец, начали собой гордиться. Больше любить, холить и лелеять свою культуру. Из детства помню, что у окружения моей семьи было какое-то пренебрежение ко всему казахстанскому. Было такое?
Аскар: Я согласен с тобой. Это прям чувствуется! Особенно в Алматы. Алматы вообще столица самоидентификации в этом смысле. Здесь так много творческого поиска. Например, ОRTA. Это группа художников, которые недавно впервые в истории открывали казахстанский павильон на Венецианской биеннале. Это как на Олимпиаду попасть! Или если я на «Оскар» съезжу! Нельзя недооценивать такое.
ELLE: Как ты думаешь, почему именно сейчас все эти процессы происходят?
Аскар: Я верю в циклы. Прошло 30 лет независимости, и сейчас нам становится интересно, кто мы, что мы. Ощущение, что Советский Союз разваливается только сейчас. 30 лет – это буферная зона была. Например, когда ты расстался с парнем или с девушкой, но вы иногда встречаетесь, пишете друг другу вечерами: «Я скучаю». В прекрасное время живем. Ощущение новой волны.
Я верю в циклы. Прошло 30 лет независимости, и сейчас нам становится интересно, кто мы, что мы.
ELLE: Какую ты видишь разницу между своими ощущениями и родителей? В них осталось что-то советское?
Аскар: Они все это проходят, конечно, иначе и медленнее. Немаловажен момент формирования человека, это я родился в независимом Казахстане, а у них были совсем иные реалии. Они все равно за что-то свое держатся, и это естественно.
В музыке точно не сходимся. Мы можем смотреть одни фильмы, но в отношении музыки папа с мамой не совсем открыты к новым веяниям. Наверное, мне стоит их просвещать. Возможно, держать родителей на волне – это сыновья миссия. Мне 26, Ансару 20, Алдияру 12. У нас примерно одинаковая разница в возрасте, и нам удается держать коннект. Я часто у них интересуюсь: «Какие у вас приколы сейчас? Какие мемы?». Таким образом я узнаю своих братишек и мы создаем свое большое информационное поле. Родители редко туда проходят. На казахском, кстати, они тоже стали чаще разговаривать. Мы пришли к этому постепенно, они со мной говорили на русском, а я на казахском.
ELLE: Как на национальную идентификацию влияет искусство? Кино то же самое.
Аскар: С кино сложнее, чем с музыкой. Чтобы идею реализовать так, как ты хочешь, нужны деньги. Кино – дорогой аттракцион. Фильм «Жаным, ты не поверишь» для меня это шаг в самоидентичность. Еще есть невероятный фильм Сергея Дворцового – «Тюльпан», с Самал Еслямовой в главной роли. Сделано с огромной любовью к казахской культуре и людям. «Бизнес по-казахски» тоже про самоидентичность, про посмеяться над собой. Другой вопрос, что важно не заиграться в это и не делать казахов примитивными, не переходить какие-то границы.
С историческими фильмами гораздо сложнее. Лично я отношусь к ним с опаской, ведь история настолько гибкая. Меня не покидает ощущение, что это может быть чья-то точка зрения и не факт, что я бы с ней согласился.
В музыке все-таки рефлексируют больше. Те же The Buhars, jeltoksan, Qonyratbay Fam… Я поклонник Yenlik! У меня ранее не было такой влюбленности в творческого человека. Во время съемок «Нулевого пациента» в Москве в один момент я начал сильно уставать. Как-то вечером наткнулся на ее выступление на OYU. Я просто смотрел и плакал, думая: «Вот сестренка молодец!». Это для меня самоидентичность. Она стелит, причем так светло! Потрясающе.
OYU – какой большой проект. Как они красиво и с любовью переосмысляют казахстанскую музыку. Я знаю всех ребят, которые стоят за этим проектом. Они буквально на блюдечке зрителю все преподносят: «Смотрите, как мы красиво сделали. Вы только послушайте!». На мой взгляд, эта площадка покруче, чем SuperStar KZ. Говорю же, очень много творческой энергии сейчас. Мне кажется, любой творческий человек мечтает жить в эпоху новой волны. Я счастлив быть в этом потоке и что столько рядом ребят талантливых.
ELLE: Вернусь к кино. Учитывая все эти процессы, мы живем в многонациональной стране. Но главные персонажи в нашем кинематографе в основном казахи. Просто факт. Как ты думаешь, стоит ли делать актерскую сферу более инклюзивной?
Аскар: Думаю, мы не ушли в крайность по сравнению с Россией. У них еще больше разных культур, которых нет в кино. Что касается нас, «Паралимпиец» получился очень инклюзивным. Там есть люди с разной степенью инвалидности, многонациональный каст: русский, араб, кореец, например. Все-таки это особенный фильм. Надеюсь, мы до каких-то крайностей не дойдем, потому что я очень люблю Казахстан за то, что мы выросли в мультикультуре.
Я понял, что я азиат, только в Москве, когда мне начали об этом говорить. Особенность Казахстана в том, что мы умеем жить в мире, понимании и компромиссах. Не преувеличиваю, потому что побывал в других странах и увидел, насколько часто камнем преткновения становятся национальные конфликты. Вернувшись к нам, подумал: «Да у нас все потрясающе вообще!»
Я понял, что я азиат, только в Москве, когда мне начали об этом говорить.
ELLE: Давай пофантазируем. В голливудском кино белых исторических героев сегодня играют представители разных рас. Возможно ли, что у нас казахов будут играть актеры других национальных групп?
Аскар: Почему нет? Мне нравится, что происходит в Америке. Но и в нашем кино есть несколько примеров. В «Кочевнике» роль Абылай-хана исполнил мексиканец. Его брата сыграл американский актер Марк Дакаскос. Это было в 2006 году. Поэтому мы впереди планеты всей. Обратный пример – я играл Максата Куанышбаева в «Паралимпийце», а сюжет основан на истории Александра Калядина.
Я слышал от русских ребят, что для них кастингов гораздо меньше. Это факт. То же самое было у меня в России. Все мои однокурсники чаще ходили на пробы, но я чувствовал свою особенность. Я знал, что появятся роли, где буду нужен именно я. Так и у нас. Будут роли, точно будут. Так что будь готов сыграть блистательно, когда этот шанс выпадет! Американцы столько всего про себя сняли, что миллион раз утвердились и можно теперь дать другим поиграть. Условно, ты поиграл своей игрушкой, наигрался, потом дал поиграть другу. Когда у нас снимется достаточное количество фильмов про казахов, это тоже может случиться.
ELLE: Интересно, почему ты не рефлексируешь в соцсетях на события в стране, на какие-то инфоповоды в той же киноиндустрии? Помню, что ты как-то говорил, что opinion-мейкер никому ничего не должен, но все же? За этим тоже стоит какая-то позиция?
Аскар: Я рефлексирую, просто не делаю это публично. Потому что понимаю, что мое мнение может быть ошибочным. Не снимаю ответственность с лидеров мнений, я, наоборот, про то, что сначала нужно в себе отрефлексировать, пожить с этими мыслями. Не стоит реагировать на эмоциях. Например, пришло тебе что-то в голову, ты выкладываешь пост, он вызывает резонанс и ты вдруг понимаешь, что сказанное тобой абсурд. Но тебе уже придется отстаивать его до конца. Я к этому подхожу ответственно.
ELLE: А чье мнение чаще всего тебе близко? Кого из инфлюенсеров ты вбиваешь в поиске инстаграма (потому что ни на кого не подписан), чтобы почитать, что он думает по тому или иному поводу?
Аскар: Какие-то базовые представления у меня схожи с Жандосом Айбасовым. Во время январских событий, когда появлялся интернет, я заходил к нему на страницу, чтобы посмотреть, как он реагирует. Больше никого. Не думаю, что мне чье-то мнение когда-либо было нужно.
ELLE: Ты затронул январские события. Это достаточно важная поворотная точка в жизни страны. Я знаю, что ты был в Астане, но как на тебе эти события сказались?
Аскар: Со мной делились происходящим мои друзья. Страх, смелость и надежды какие-то появились. Мне нравится этот ветер. Сейчас многие иронизируют идею «Жана Казахстан». Но в целом я не вижу вообще никакого смысла быть пессимистом. Я оптимист, и новый Казахстан – да. Почему нет? Давайте попробуем.
Я оптимист, и новый Казахстан – да. Почему нет? Давайте попробуем.
ELLE: А как ты понимаешь идею «Жана Казахстан»?
Аскар: Это как раз к теме самоидентичности. Мы 30 лет как независимы – это не так много в масштабе, но уже первый этап пройден. Давайте-ка проявляться. Идейных и любящих людей бы побольше. Не любящих абстрактно «Я люблю Казахстан», а действительно горящих и готовых что-то менять к лучшему. Думаю, такие люди начнут приходить в политику и старшее поколение будет с уважением уходить и с уважением принимать молодежь. Это непросто, конечно, когда тебе на пятки наступают. Это по эго бьет. Но это нормально. Нужно знать, когда сходить с дистанции.
Я оптимист, и новый Казахстан – да. Почему нет? Давайте попробуем.
ELLE: «Жана Казахстан» за жаңа поколением, получается так?
Аскар: За влиянием жаңа поколения. За тем, чтобы оно давало понимание старшему поколению, что мы тоже хотим сделать лучше, и чтобы оно откликалось на это. Потому что дисбаланс получается. Уважение к старшим – это же базовое понятие. Но я убежден, что аналогичным базовым понятием должно стать и уважение к младшим. Это не зависит от возраста, это уважение к человеку. Баланс будет тогда, когда младшее и старшее поколения будут взаимно уважать друг друга, смогут вести диалог и искать компромиссы. Вот это Жана Казахстан.
Уважение к старшим – это же базовое понятие. Но я убежден, что аналогичным базовым понятием должно стать и уважение к младшим.
ELLE: Учитывая все происходящее, про что хотелось бы в будущем увидеть кино? И, возможно, какую роль в нем сыграть?
Аскар: Как-то раз я начинал писать небольшой рассказ про январские события. Однажды мы с Ансаром, когда сидели дома в Косшы, со скуки развили такую мысль: «А что, если попробовать описать и изучить человека, который при январских событиях неожиданно для себя стал вандалом? Очень интересно, что происходит с его психикой, когда он чувствует эту вседозволенность и ему просто башню сносит». Январские события интересны, но мне кажется, нужно дать время этой теме. Рефлексировать сразу может быть явно в чьих-то интересах. Кино не может создаться из ниоткуда – на него нужны деньги. А когда их дают, там наверняка отразится чья-то точка зрения. Вряд ли получится независимое кино, а интересно было бы посмотреть именно независимый взгляд. Поэтому думаю, что нужно подождать. Через пять лет будет куда интереснее посмотреть, потому что до сих пор очень много вопросов. Надо брать историю объемно со всех сторон, как, например, в «Нулевом пациенте». Там прошло 30 лет с ситуации.
Еще одна идея для фильма – нашествие саранчи в 2002 году в Астане. Представь, мы жили на пятом этаже, я выходил на балкон и он весь ими кишел! Ты не можешь не наступить на них. Мне было бы интересно посмотреть на последствия того нашествия в кино. Они тогда столько урожая попортили.
ELLE: А как в твоей семье относились к идее гражданственности?
Аскар: Мама, можно сказать, интеллигентная не по роду, а по стремлению и намерению. Она же у меня учитель начальных классов. Папа всегда был и есть приличный мужчина. Он всегда подавал пример какой-то порядочности. Если пикник, весь мусор убираем обязательно, никакого свинства. Также прилично разговаривать и быть приветливым.
Отец любит пересказывать одну историю. Когда мне было 10 лет, я начал на семейных мероприятиях играть различные сценки, миниатюры из Comedy Club и т. п. Очень было весело. Покойный дядя Канат, который тоже был очень творческим человеком, на этих вечерах пел и «тамадил». Мы все его очень любили. В новогоднюю ночь он как-то сказал моему отцу: «Мына бала атасының баласы болмайды, мына бала отаның баласы болады». Что переводится как: «Этот ребенок не деда своего сын, а отечества». Отцу это запомнилось. Это тоже про гражданственность, про то, чтобы быть сыном своей страны.
Родители ненамеренно какими-то такими вещами транслировали свою позицию. Каждый раз, когда проезжаем с папой мимо ЛРТ, он негодует: «Да достройте уже, не позорьтесь!». Отец смотрит на эти столбы как на личное оскорбление. Он у меня суперработящий мужчина, и поэтому это его боль. Я ее тоже чувствую и абсолютно с ним солидарен.
ELLE: Ну и напоследок, обожаю твой инстаграм за вдохновляющие цитаты. Каким изречением ты бы завершил нашу беседу?
Аскар: Раньше я думал, что Пригородный – это мой дом. Потом переехал учиться в город и понял, что теперь мой дом – Астана. Прошло еще время, я пожил в России, где очень скучал по своему дому. Постепенно понимание дома крепло. Я начал путешествовать по миру и Казахстану, затем переехал в Алматы. Вчера на плато Асы я смотрел на этот бесконечный космос и появилось ощущение, что дом – это планета. Центральная Азия – это квартира, а Казахстан – твоя комната. Мир не ограничивается Казахстаном, есть другие квартиры, дома и районы. Когда к тебе приходит то, что Казахстан не такой большой и нас не так много и что мы у себя дома, то, мне кажется, начинаешь внимательнее относиться к тем, с кем живешь. Если это квартира, значит, мы семья. Твой город – это кровать, а район, например, подушка. Выходит, твой город – это самые интимные места. Если размышлять в контексте планеты и всего населения, окажется, что мы так тесно связаны. Политик, например, – это просто твой двоюродный брат. С ним можно общаться и строить диалог. Если бы все это осознали, стало бы намного проще. В школах бы появилось понимание, что учат наших общих детей. В медицине аналогично. Тот же футбол бы чаще смотрели, чтобы за своих болеть. Да и в целом просто начали бы любить друг друга больше.
Такая цитата как тебе? Когда-нибудь я научусь говорить лаконично…
Интервью: Виолетта Тельманова
Фото: Арслан Исатаев, Оля Кото. Стиль: Дока. Ассистент стилиста: Мерей Алдажаров. Локация: Wearenearstudio.
