The Last Stitch.
Десять лет — срок, за который можно выстроить империю или разрушить ее. Демна сделал первое. «Эта коллекция — идеальный способ завершить мою декаду в Balenciaga. Я приблизился к тому, чтобы быть удовлетворенным в бесконечном стремлении к невозможному совершенству», — написал он в сопроводительном письме.
Показ прошел в исторических салонах на Avenue George V. Без театральных трюков, без громких эффектов. Гвасалия начал с шепота — он произносил имена. Муз, друзей и всех тех, кто был рядом все эти годы. И только затем появились платья. Настоящая, почти церковная кутюрность. Модели, стирающие грань между одеждой и скульптурой. Коконоподобные пальто, платья-конверты, строгие силуэты 60-х — все это напоминало позднего Баленсиагу, но преломленного сквозь фильтр XXI века.
Разумеется, не обошлось без фирменных штрихов «того самого» Демны: худи, за которые, кажется, кто-то готов продать почку, и костюмы, будто сшитые для бодибилдера, но надетые на самых разных моделей. «Это не одежда формирует тело, а тело — одежду», — пояснил дизайнер, словно ставя точку в давнем споре между конструкцией и сутью.
Вечерние образы отсылали к Золотому веку Голливуда — той глянцевой эпохе, к которой Демна всегда испытывал особую слабость. Розовое платье-дебютантки из органзы, черное платье-дивы в духе Мэрилин Монро, драматичные накидки и шубы из искусственного меха. Ким Кардашьян, к слову, воплотила образ Элизабет Тейлор. Атласная комбинация плавно обтекала силуэт, а серьги с бриллиантами почти за 180 млн тенге — подлинные, из ювелирной шкатулки самой актрисы — превращали выход в момент, достойный хроник.
Кульминацией показа для нашей редакции стал выход Даниэль Славик — женщины, знавшей Кристобаля лично и как будто принесшей его дух обратно на подиум. Черно-белый костюм в гусиную лапку, воссозданный с архивной точностью, стал символом преемственности. «Она оправдала мое пребывание здесь. Увидела преемственность между мной и Баленсиагой, которую я сам боялся признать», — сказал Демна.
И в этот момент показ перестал быть просто показом — он превратился в прощальное письмо, признание и, пожалуй, самое искреннее высказывание за всю его декаду в Balenciaga.
Фото: Courtesy of Balenciaga
