Они часто рассказывали свою историю: однажды она просто выложила Stories с его отметкой, подписав: «Хочу выйти за тебя замуж». Он ответил: «Я вас заберу». И забрал. Спустя два месяца после этой переписки, а они не были знакомы, оба влюбились друг в друга по уши. Звучит сюрреалистично, но это так. На сегодняшний день Кана с Айдиной муж и жена вот уже четыре года, а их сыночку недавно исполнилось два.
ELLE: Среди героев этого номера ваша пара сыграла свадьбу раньше всех. Что успели понять о браке за четыре года?
Айдина: Брак намного тяжелее, чем я себе представляла. У нас только недавно более-менее начали заканчиваться притирки, но иногда все равно что-то всплывает.
Кана: У меня нет никаких сюрпризов. Я знал, что это такое и как все будет. Представлял, конечно, что это классно, но в то же время – это большая работа. Удивлялся, когда Айдина поражалась каким-то вещам. Она жаловалась, вопросы и претензии всегда были. Тем более когда вы живете вместе, два абсолютно разных человека и должны создать общую химию. У нас прошел этот период, но тем не менее эти четыре года были самые счастливые в моей жизни.
ELLE: Какой период (год) был самый сложный и почему?
Айдина: Самый сложный первый год, потому что две разные энергии соединились и пытались что-то понять. Я со своими привычками, он – со своими. Он со своим пониманием, как должно быть дома, я – со своим. И пока искали середину, было сложно. И этот год, в принципе, тоже тяжелый. Когда начинается «кризис трех лет», это вообще другое. Ощущение: «Зачем это все? Правильно ли мы тогда поступили, что решили быть вместе?»
Кана: У нас период, когда уже есть знания, полученные за четыре года совместной жизни, и мы стараемся их правильно использовать.
Айдина: Стараемся перейти на новый уровень отношений. Буквально шаг остался, но мы еще не дошли. Я ему вчера говорю: «Давай к семейному психологу сходим». (Смеется.)
Кана: Мы в поисках семейного психолога, если что. (Смеется.)
Айдина: Третий год получился самый интересный. Сын растет, и вместе с ним разные новые испытания появляются.
Кана: Да, когда появился наш сын Арлан, тоже был сложный момент. Ребенок – это нелегкий путь. Надо ведь не просто «помыть попу», а вкладывать в него свое время и любовь.
Айдина: И мы начали терять в этом друг друга. Я с ребенком все время. Кана в работе. Нужно стараться уделять друг другу время. Выделять день, хотя бы вечер для общения. Это не всегда получается, и поэтому начинаешь отдаляться от партнера, но между вами есть ребенок. Странная такая ситуация. Но мы работаем над этим.
ELLE: Как вы понимаете, что такое любовь? И как это понимание трансформировалось с развитием ваших отношений?
Айдина: Если честно, у меня всегда был нездоровый тип привязанности. Мне казалось, что любовь – это какие-то интенсивные, очень тяжелые переживания, нужно обязательно пострадать. Я вообще не знаю, как мы с Каной сошлись на вот этом всем. Потому что у него, наоборот, здоровая форма любви. Сейчас я понимаю, что любовь – это просто принятие. Ты принимаешь человека со всеми его мнениями, плюсами, минусами и странностями. И не пытаешься что-то изменить – ни в нем, ни в себе. Просто любите друг друга, а если меняетесь, то вместе. Связывают чувства, а не какие-то другие вторичные вещи, выгоды. Вы вместе, вам хорошо.
Кана: В моей семье не было каких-то тактильных отношений между родителями. Не припомню, чтобы они могли поцеловаться или приобнять друг друга, но я всегда чувствовал любовь. Она в других проявлениях: в заботе, в ответственности. Наверное, отец мне показал, что любовь – это про вставать и работать, чтобы твоя семья ни в чем не нуждалась. И я это делал. Для меня в первую очередь важно, чтобы любые вопросы в плане меня как мужчины в семье были закрыты. Когда мы шли в брак, я изначально понимал, куда иду. У меня была четкая схема: за полтора года до женитьбы надо приобрести жилье. До Арлана я понимал, что мне нужен какой-то запас. Я вообще думаю по-другому, и для меня это любовь. Но Айдина как раз-таки научила меня, что еще можно выходить иногда куда-нибудь позавтракать, просто гулять, цветы покупать…
Айдина: Обниматься. (Смеются.)
Кана: Я учился этому уже в своем браке. Та модель поведения, которая была у моей семьи, должна остаться там. А нашу с Айдиной мы должны выработать сами. Что-то она берет у своих родителей, что-то я у своих, и вот так мы сами на опыте уже понимаем, что нам нужно.
На Кане: свитер, пиджак, брюки, ботинки, все Prada.
ELLE: Расскажите подробнее о ваших языках любви.
Айдина: У нас с ним разные языки любви и из-за этого была куча проблем. Потому что его язык любви – поступки и забота, а мой – слова и тактильность. И такое часто бывало, что, например, я что-то делаю, как мне кажется, проявляя максимальную любовь: разговариваю с ним, прикосновения и так далее, а ему все равно чего-то не хватало, как и мне… В мыслях прокручивалось: «Он мне уже неделю не делал комплиментов, наверное, разлюбил. Или если какое-то время нет секса, то все, конец! И в итоге я поняла, что нам нужно учиться разговаривать на языке друг друга. Я примерно понимаю, что мне нужно делать, чтобы он чувствовал себя хорошо. И он начал чаще говорить мне комплименты. Или я прихожу и говорю ему уже прямо: «Сделай мне комплимент! Скажи, что ты меня любишь! Скажи, что я самая умная и красивая».
ELLE: А есть в вашей жизни место романтике? Что самое романтичное, что вы делали друг для друга?
Айдина: Вообще, нет. (Смеется.) Это главная проблема, из-за которой у меня чаще всего истерики. Мне хочется сходить на свидание, а Кана все время работает либо в разъездах… Он позовет, например, а в этот день, как назло, сына не с кем оставить. Я бы не сказала, что у меня в жизни много романтики, но каких-то бытовых милых вещей много.
Кана: По понедельникам я стейки готовлю… (Смеются.) У нас есть свои цели, которые мало кто поймет. Это не про романтику. Айдина всегда находит способ меня подбодрить, настроить и сделать так, чтобы я мог все успеть. Многое заключается в ее human being. Допустим, прошлый год был одним из самых трудовых и тяжелых для меня. Нужно было поставить подкаст на рельсы и построить родительский дом. По сути, почти за два года мы сделали то, что люди делают годами. И сейчас, оглядываясь назад, без понимания Айдины всего этого бы не произошло. Мы построили дом вместе. Это была наша общая цель. Зато сейчас получаем удовольствие, по выходным можем поехать к родителям, чтобы просто проснуться там вместе. Любим, когда остаемся втроем или принимаем наших гостей. Лично у меня ощущение, что мы та семья, о которой я мечтал. И в этом вся романтика.
Айдина: Для меня романтика – это что-то очень классическое, о чем думают все девочки, а у Каны: «Мы вместе все прошли! У нас там гора, мы вот вместе на нее забрались!». Тем временем мне хочется просто цветы и свечи. (Смеются.) В этом плане мы тоже еще учимся. Я понимаю его романтику, он пытается понять мою. Интересно, что интервью совпало с немного кризисным моментом, поэтому мы много думали над тем, что будем говорить. Договорились быть честными и выложить все как есть.
Кана: Из нас иногда делают «инстаграмную пару», но мы вообще против этого.
Айдина: Да! Многие пишут мне, что мы идеальная пара, но мне совершенно так не кажется. Мне плохо, когда нас слишком идеализируют. Да, есть первый «конфетно-букетный» год, второй год может быть классным, но потом просто жизнь. Особенно с появлением детей нет ничего романтичного и идеального. Мы с Каной часто ругаемся, чуть ли не до развода. Так что мы самая обычная среднестатистическая пара со своими проблемами.
«Уступи!» – «Нет, ты уступи!» – «Я в прошлый раз уступал!». И в итоге кто-нибудь решает это сделать.
ELLE: Что вы делаете, когда не понимаете друг друга? Как решаете конфликтные ситуации?
Кана: Нужно время. Мне важно отойти, выйти куда-нибудь.
Айдина: Кана в этом плане идеальный человек, с которым можно ссориться. Он очень быстро отходит. Это же «овновская» тема. Он взорвется, а через пару минут, может полчаса максимум, все. Потом подходит и говорит: «Ну все, давай мириться. Я тебя люблю!». А я, наоборот, долго отхожу, но благодаря этому качеству Каны мы очень быстро миримся. Поругаемся, походим злые, случайно посмотрим друг на друга и начинаем смеяться: «Что ты?!» – «А ты что?! Ты меня бесишь!» – «Ты меня тоже бесишь! Ладно, пошли телик смотреть». Мы тяжелые и легкие одновременно. Два огня, где-то я должна уступить, где-то он.
Кана: Мы прямо иногда говорим: «Step back!», мол, сделай шаг назад.
Айдина: «Уступи!» – «Нет, ты уступи!» – «Я в прошлый раз уступал!». И в итоге кто-нибудь решает это сделать. Еще в ссорах помогает то, что мы обо всем говорим честно, как есть. Включается эмпатия – ты же автоматически встаешь на место другого человека и понимаешь, что тоже не прав. Часто все замалчивается в силу каких-то убеждений. Нужно просто все-все говорить, даже если это какой-то бред или какая-то мелочь. Я иногда надумаю себе что-нибудь, и мне стыдно ему об этом сказать, но, как только скажешь, сразу все становится понятно, легко и отпускает.
ELLE: Как вы держите баланс – семья/творчество? У Каны сейчас достаточно активная фаза: «Зamandas» подкаст, влоги, наверное, еще параллельно снимает какой-нибудь документальный фильм…
Кана: Мне не удается. Скорее, из-за этого в чем-то жертвует семья. Потому что они понимают, что это самый пик моей рабочей выносливости. Ко мне много вопросов, и у меня не хватает времени повернуть голову к семье. Я это четко понимаю. Но уже все как-то более-менее оптимизировано. У меня есть время утром, которое я провожу с сыном. Есть время, которое я посвящаю прогулкам с Айдиной. Не так часто, как хотелось бы нам, но пока тяжело балансировать. Я понимаю, что моя деятельность на данный момент занимает большую часть времени.
ELLE: Что самое прекрасное и самое сложное в ваших отношениях.
Айдина: Наш сын. Он сложный и прекрасный одновременно. И вообще родительство.
Кана: Сам брак! (Смеются.)
ELLE: Вашему сыну недавно исполнилось два года. Как вы изменились с того момента, когда он появился на свет? Как малыш повлиял на вас?
Кана: Мы планировали быть родителями. Я тоже примерно понимал, что это такое. Но все равно до конца не осознаешь, пока физически не станешь отцом. Когда Айдина была беременна, я не был хорошим мужем. Видел живот, понимал, что будет сын. Но ту самую заботу, которая требовалась по отношению к Айдине, я просто не мог понять. По моим ощущениям, я заботился, но просто как умел. И когда появился Арлан, когда я его увидел и он оказался у меня на руках, вот тогда только осознал, что я – папа. Очень хорошо помню этот момент. Мне захотелось становиться лучше для него. И каждый раз, в каждом моменте, я вижу, что Арлан очень сильно повлиял на меня. Я очень счастлив, что мы стали такими родителями. Что именно в этом возрасте в определенный момент он появился в нашей жизни. Мы не идеальные родители, тоже совершаем какие-то ошибки, но это наш первый ребенок. Мы с ним учимся.
Айдина: Материнство – тоже интересный путь. Я, наверное, стала более включенной в семью. После рождения ребенка кардинально меняются все приоритеты. Ты понимаешь, что семья – это самое главное сейчас. И с появлением Арлана мы будто почувствовали себя полноценной семьей. Я на него смотрю и понимаю, что прямо сейчас мы создаем ему детство. У нас же были какие-то привычки родителей, их любимые блюда и прочие интересные штуки. Так вот сейчас мы в этой роли, мы формируем его мировоззрение. Это пугает и одновременно чувствуешь такую ответственность. Хочется быть максимально хорошим родителем. Чтобы он просто рос счастливым и здоровым человеком. Я очень сентиментальной стала с его появлением. Сразу плачу, когда начинаю о нем говорить. Материнство очень меня изменило.
ELLE: Какие вы родители?
Кана: Не знаю, мне кажется, я классный отец. (Смеется.)
Айдина: Ты классный отец!
Кана: У меня нет каких-то правил. Я кайфую, когда провожу с ним время! Когда он был маленький, просыпался вместе с ним в четыре утра и для меня это было не сложно – вставать и тусить с ним. Из-за этого начал смотреть NBA, кстати. Просто потому что по утрам транслировали баскетбол. Это было наше время.
Айдина: Я вообще не высыпалась тогда. Поэтому, когда Арлан вставал, я отдавала его Кане. Я настолько хотела спать, что мне было все равно, что там происходит. Зато они нашли общий язык и у них появилась связь.
Кана: Сейчас Арлан просыпается чуть позже и у меня не получается побыть с ним много времени. Я к нему не строг. Позволяю делать все. Просто не могу ничего запретить ему, у меня априори нет ответа «нет». Иногда я прям папа-папа. Бывает, кто-то не так на него посмотрит или сделает замечание, у меня сразу же просыпается вот это: «Это мое дитя! Вообще никому в обиду не дам! Никогда». Я готов разорвать, мне все равно.
Айдина: В нашей семье я «плохой коп». Кана абсолютно все ему разрешает. Когда они по утрам играют, весь дом перевернут. Арлан играет всем, чем я не разрешаю играть: палками или ершиком для унитаза. Я больше закрываю важные потребности сына. Главное, чтобы вовремя поел, был одет, обут, те же развивашки. Если Арлан вдруг заболеет и останется с Каной, он не справится.
Кана: Когда он болеет, я вообще не вникаю.
Айдина: Он не знает, что делать. У него – игры, свобода, тусить.
Кана: Просто со мной он не болеет. (Смеется.) Когда он болеет, мы оба включаемся, просто у Айдины знаний больше в этом плане. Но когда он был маленьким, для меня вообще не было проблемой сделать ему смесь и я знал, где подгузники, как его помыть и прочее. Мужики, которые говорят, что ребенку до трех лет нужна только мама, – отвратительные родители! Искренне говорю, что не понимаю таких мужчин. Для меня это полный бред. Ему нужны оба родителя в одно и то же время. Если он привязан к одному, значит, второй родитель просто off – его нет. Ребенок все чувствует. Зачем ему второй родитель, если ему не до него?
Айдина: Поэтому Кана умеет делать все. Арлан очень любит его. Он прям всегда бежит встречать с работы. И нет такого, что он только мамсик или папсик. Без истерик. Иногда сидим втроем, а Арлан между нами и нас обоих так крепко-крепко обнимет. Ему нравится, когда мы все вместе. Даже если отец работает весь день, все равно можно найти время, чтобы провести его с ребенком. В нашем поколении, особенно это касается детей 90-х, большинство росли без отцов. Папа – это что-то мифическое на тот момент. Я понимаю, было такое время. Но сейчас, слава богу, другое! Просто отцы из какой-то выученной беспомощности не знают, как что делать. Когда слышу, что отец не может поменять подгузник, – для меня это дикость. Этому же легко научиться. Ты не можешь только родить, выносить ребенка и кормить грудью. И в этом плане я благодарна Кане. У него не было никаких вопросов. Я просто на него скинула часть забот: «Разбирайся», и он сам все понял. Когда сейчас они идут вдвоем гулять, я спокойна. Знаю, что он при необходимости все сделает, и камни разрешит облизывать, и грязь жрать. (Смеются.) Это их времяпровождение. Классно же выражать любопытство и познавать мир с папой.
ELLE: Что в вашем подходе к воспитанию заимствовано из вашего детства? А что, наоборот, вы захотели изменить и «додать» сыну?
Кана: У меня был классный папа. Я его хорошо помню в детстве. Он очень много работал, но мы с ним были очень близки, когда я был маленьким. А в подростковом возрасте больше помню маму, потому что отец тогда был загружен, приходил и уходил. Спустя время мы с ним восстановили связь. Не знаю, как у нас будет с Арланом. Но я очень хочу быть рядом, быть присутствующим родителем. Представляю, как он пойдет на какой-нибудь вид спорта. Я же вообще не вожу машину, но хочу ее купить, чтобы просто возить его на всякие секции или в горы. Не знаю, что бы я хотел прям «додать», но думаю, мы будем лучше в родительстве.
Айдина: У меня в принципе таких больших вопросов к своему детству нет. Папа работал, но рядом были мама и две бабушки. Было очень много людей вокруг, и мы всегда жили в достатке. Нашему сыну всего два года, и я думаю, когда он будет постарше, вопросы начнут появляться. Какие-то другие открытия будут, когда он начнет разговаривать и познавать мир вербально. Пока он сладкий бегает, играется. У меня началось недопонимание с семьей в подростковом возрасте, когда я, как и все тинейджеры, стала проявлять свою индивидуальность. Но по итогу мы все равно состоим из наших родителей. Можем, конечно, выбирать, что перенимать или не перенимать у них. Я читала про то, что во время пубертата твой ребенок может начать тебя бесить и ты ничего не сможешь с этим поделать. Это ребенок, да, но это уже и отдельный человек со своими желаниями и хотелками. Наверное, не хочется делать из него свою собственность. Не хочется ничего навязывать и критиковать его. Опять же, надо просто принимать и любить. Чтобы он чувствовал, что дома безопасно. Что бы он ни сказал, мы его примем. И важно помнить, что это отдельное существо, которое уйдет от тебя. Мы ему дали жизнь, но не имеем права диктовать, как ему жить.
Кана: Мы не имеем права на его жизнь!
Айдина: Это тоже старая тема, что рожают детей для чего-то. Например: «Сначала нянька – потом лялька». Или когда люди навязывают свои собственные мечты. Для меня самое важное – дать ребенку адаптироваться и выживать при любых ситуациях. Где бы он ни оказался, важно, чтобы знал, что делать и как налаживать связи с людьми, чтобы умел дружить. Все остальное его выбор! Я, кстати, эту модель отношения прослеживаю у родителей Каны. Они никогда не критикуют его. Полное принятие и поддержка того, что он делает. Вот это качество я хочу интегрировать в нашу семью.
ELLE: Как вы думаете, как не погрязнуть в семейном быте, родительстве и продолжать быть влюбленными?
Кана: Работать над отношениями. Отдаваться, вкладываться, не просто ждать. Когда ты ждешь, ничего не происходит. Во-первых, брак – это очень интересный путь. Там есть все. Любви есть много. И когда люди выясняют отношения – это тоже любовь. Обижаются – тоже любовь. Молчат – это все тоже любовь. Просто нам об этом не говорили. Мы это поняли, уже когда начали проходить этот путь. Думаю, когда люди идут в брак, в любовь, в быт – они уверены, что там только хорошее. Нет, там будет весело. (Смеется.)
Айдина: Идея романтической любви очень деструктивная. Любовь, особенно в браке, проявляется совсем по-другому.
Когда люди выясняют отношения – это тоже любовь. Просто нам об этом не говорили.
ELLE: Если бы это интервью попало в руки к уже взрослому Арлану, что бы вы хотели ему сказать?
Кана: Я бы вряд ли хотел ему что-то сказать. Хочется, чтобы он прочел это и гордился нами. Чтобы ему не было кринжово. (Смеется.)
Айдина: У меня слезы, я представила это. Надеюсь, ему понравится, как мы выглядим, и он подумает: «Блин, какие у меня родители крутые!»
Кана: «Вы Rock’n’Roll!»
Интервью: Виолетта Тельманова @violettatelmanova. Фото: Азамат Кенжегулов @az.kenzhegulov/ @insdr.talents. Стиль: Жанайдар Женисбеков @zhanaidar_/@insdr.talents. Макияж: Азиз Пархатов @park.az/@insdr.talents. Прически: Сэм Сариева @sam.sarieva/@insdr.talents. Ассистент стилиста: Асель Иденова @assel_idenova/@insdr.talents. Цветы: Malli Botanicals @malli.botanicals. Образы героев: Prada.
