В туринском музее OGR до 29 мая для публики открыта выставка Hermès in the Making. Прогуляемся по ней вместе с фэшн-писательницей Еленой Стафьевой, которая специально для ELLE Kazakhstan с любовью описала увиденное.
Я пытаюсь напечатать открытку с помощью ручного пресса, как печатают шелковые платки, только в моем случае это не шелк, а бумага, и всего один цвет, а оттенков в платке может быть даже 150. Только с третьего раза мне удается более-менее закрасить трафарет, далеко не идеально, но хоть как-то. Между тем, со стороны мне казалось это таким простым — всего лишь проводишь специальным шпателем с краской, надавливая. Примерно то же самое происходит во время класса по двойному седельному шву, которым в Hermès шьют всю кожу, от седел и сумок до портмоне и футляров для помады. Со стороны это выглядело не таким уж затейливым, но на практике на несчастные восемь стежков тратишь 45 минут, пыхтя и проклиная свою полнейшую бездарность.
Все это придумано на выставке Hermès in the Making прежде всего, чтобы развлечь публику, но главное, что выносишь после всех этих развлекательных занятий — понимание того, что ремесленная работа требует не меньше сил и времени, чем интеллектуальная, чтобы достичь в ней какого-то мастерства. А мастерство ремесленников Hermès таково, что выше просто не бывает — как не бывает и роскоши роскошней «эрмесовской». Подозреваю, что главный люксовый дом на свете, устраивая мастер-классы для публики во время своей выставки, такую цель тоже преследовал.
Эту мысль не устают подчеркивать в Hermès всегда и везде: это великий ремесленный дом, и традиции ручного труда, ремесел, есть самое главное в их наследии.
«Реальность Hermès — это прежде всего люди, которые работают в Hermès. Когда вы видите людей, печатающих на шелке платок, а потом видите этот платок, вы никогда не будете смотреть на него, как прежде, вы будете помнить, как он был сделан. Это придаст предмету особенный смысл»,
сказал в интервью Пьер-Алекси Дюма, художественный директор Hermès и пра-пра-правнук основателя дома Тьерри Эрмеса.
Этим людям и посвящена выставка Hermès in the Making — и эти люди в процессе своей работы и составляют ее основной интерес.
Набор ремесел, которые Hermès показывает публике на своих выставках, может варьироваться от страны к стране и от города к городу, но есть основополагающие вещи, такие как производство седел, сумок, печать шелковых платков-каре или роспись фарфора. К ним обычно добавляются ремесла более частные, но оттого не менее сложные — швея, занимающаяся исключительно скручиванием и подшиванием края шелковых платков специальным швом, или, например, кеттельщица, соединяющая шелк и трикотаж на специальной машине, кеттеле.
В этот раз в Турине Hermès показывает своих седельников, перчаточников, художников по фарфору, ювелиров-закрепщиков, часовщиков, печатников по шелку, гравировщиков по шелку, занимающихся цветоделением и, конечно, кожевенников, то есть мастеров, шьющих сумки. Кроме того, и в этом отличие нынешней выставки от ее прежних итераций, тут работает мастер по ремонту и восстановлению кожаных аксессуаров Hermès, и это не просто новая пиар-повестка на тему sustainability, но основа всего мира Hermès: люксовые вещи делаются руками из самых лучших материалов и поэтому живут долго, ремесленное производство — устойчивое производство, это одна из важнейших его характеристик. Ее поддерживает и специальная инсталляция из предметов линии petit h, где все посвящено sustainability и создается из остатков, некондиции и старого стока фурнитуры и деталей.
«Сначала я работал в мастерской, где шьют сумки, но потом занялся ремонтом и восстановлением. Меня это увлекает — каждая сумка, которая ко мне попадает, абсолютно уникальна, она прожила свою жизнь, которая оставила на ней следы»,
говорит мастер.
В руках у него сумка Kelly 60-х года в совершенно убитом состоянии, уже частично им распоротая. Я спрашиваю, до какой степени ее будут восстанавливать и насколько новой она будет выглядеть после реставрации — и он объясняет, что заменит замок, прокрасит все кромки, починит ручку, но следы жизни на коже останутся, он заретуширует только самые заметные царапины и потертости, а вот эту ткань, которую я вижу между внутри двумя слоями кожи, он оставит, хотя сейчас в Hermès для такой прослойки тоже используют кожу, но эта ткань — часть исторического облика сумки, она в хорошем состоянии и важно ее сохранить. Винтажная сумка Hermès останется винтажной, но перестанет быть потрепанной.
Главное шоу тут, конечно, печать платков — это моя третья выставка ремесел Hermes, и каждый раз вокруг печатного станка собирается толпа, которая смеется, ахает и аплодирует, как на настоящем шоу. И, в общем-то, это оно и есть — потому что тут, в отличие от всех остальных ремесл, выступает не только сам ремесленник, но и отдельный ведущий, который проработал на шелковой мануфактуре Hermès в Лионе 30 лет и знает о шелке все. Он создает специальный конферанс, где объяснение технологических процессов превращено в репризы — и публика реагирует на них так же живо, как и на появляющиеся друг за другом на шелковом квадрате под руками печатника цвета, из которых сложится потом узор каре Hermès.
Ну и еще одна звезда — это, безусловно, двойной седельный шов в его самом изначальном воплощение, то есть в седле. Процесс создания седел Hermès — от металлической рамы-каркаса, на которую слой за слоем натягиваются разные его составляющие, до финального покрытия кожей, прошитой тем самым двойным сильным швом, — это самый чувственный процесс во всем мире эрмесовских ремесел. То, как седельник мнет и выгибает седло, как натягивает и разглаживает на нем кожу, как прощупывает все изгибы, все выемки и ямки, чтобы добиться будущей идеальной посадки, — все это очень телесно, даже физиологично. В том числе, и потому, что именно от всех этих изгибов зависит, как будут себя чувствовать и лошадь и наездник. В Турине в этот раз таким мастером оказалась молодая девушка — и то, как она управлялась с работой, требующей, вообще-то, не только умений, но и физических сил, добавляло отдельный эффект к этому и без того сильному впечатлению.
Его же, двойной седельный шов, во всем блеске можно увидеть на соседнем стенде, где шьют сумки Hermès — и делает это тоже, кстати, женщина. За ее спиной — полная раскладка всех деталей будущей сумки, выкроенных из кожи, именно в таком виде в отдельной коробке мастер ее и получает, а затем сшивает их вместе, пока из отдельных кусочков эрмесовской кожи не сложится Kelly, Birkin или любая другая сумка. Что касается кожи, то ее можно потрогать и даже понюхать, потому что на выставке есть отдельный стенд с образцами всех основных типов кожи Hermès, от вожделенной Box, самой сложнодобываемой в виде сумки, до совершенно уникальной Volynka. Последняя была создана в процессе восстановления русской кожи, то есть юфти, которой, в том числе, оббивали внутренности багажных сундуков Екатерины II, и которая потонула в водах Корнуэлла вместе с бригантиной, шедшей из Санкт-Петербурга в Геную и пролежала двести лет под водой, сохранив свои свойства. Hermès купил ее на аукционе и сделал из этой кожи несколько исключительных сумок, а для этого воссоздал технологию ее обработки. Три большие сумки из кожи Volynka стоят в отдельных витринах тут же.
Но и более узкие ремесла производят не меньшее впечатление. Например, то, как работает перчаточник: как мочит, тянет и разглаживает кожу, прежде, чем раскроить будущие перчатки, какие инструменты использует для работы — совершенно традиционные, практически не изменившиеся за последние 200 лет. Или работа мастера по закрепке драгоценных камней — чтобы покрыть паве из бриллиантов разного размера один золотой браслет, нужно больше 200 часов ручной работы, и эти 200 часов мастер, а в случае туринской выставки, мастерица, тоже молодая девушка, проводит, глядя в микроскоп, потому что только под ним и возможно закреплять крошечные бриллианты.
Если попадете на туринскую выставку Hermes in the Making, запишитесь заранее на сайте на мастер-класс двойного седельного шва, напечатайте на память открытку, потрогайте все эрмесовские кожи, пытаясь разглядеть следы вен на них (если они есть, то рисунок кожи естественный, а если нет, то он нанесен искусственно), поговорите с мастерами и поиграйте в однорукого бандита — выигрышем будут совпавшие части одного каре, посмотрите на макет новой эрмесовской мануфактуры, которая откроется в Нормандии, и покатайтесь на седле-качелях. Но еще посмотрите все видео, которые сделаны специально для выставки, — на них люди, разным образом связанные с миром ремесел Hermès, от работников мануфактур и художницы, рисующей животных для платков-каре, до простой владелицы сумки Kelly из Японии, оставшейся ей в наследство от матери и ставшей эфемерной связью с ней. Потому что мир ремесел Hermès — это еще и мир эмоций, глубоких и протянутых во времени, живущих так долго, как живут вещи Hermès.
Автор: Елена Стафьева
Фото: Пресс-офис Hermès
