High Drama, Higher Platforms.
Между мужскими коллекциями и кутюрным сезоном — короткая пауза. И именно в нее ворвался Марк Джейкобс. Причем в своей любимой манере — тихо, точно, театрально. Всего 19 образов, 4 минуты, один зал Нью-Йоркской публичной библиотеки и Song for Jesse в колонках. Этого оказалось достаточно, чтобы снова поверить в магию моды.
Коллекция с простым названием Beauty (в шоу-нотах, кстати, даже дали определение — на случай, если мы вдруг забыли, что это значит) — как еще одна глава в дневнике Джейкобса. Здесь все, что делает его мир таким притягательным: гипертрофированные формы, декаданс с налетом драмы, панк в обрамлении кружева. Все, за что его любят, — ожило, но с новой интонацией. Большей уверенностью, большей дерзостью. Дизайнер создал образы, которые хочется разглядывать как музейные экспонаты. Или как кадры из фильма Йоргоса Лантимоса, который, возможно, когда-нибудь будет снят.
Модели словно сошли с полок старого кукольного дома — забытого, запыленного, но по-своему чарующего. Огромные рукава, скульптурные юбки-баллоны, карго с абсурдно большими карманами, бюстье, напоминающие доспехи, и банты, которые будто живут своей жизнью. Все привычно «женственное» Джейкобс переосмысли: то с иронией, то с легкой насмешкой, а иногда — с тревожной серьезностью. В мире, где доминирует принцип «меньше — значит больше», он бросил вызов: «Нет. Больше — это и есть больше».
Но самое важное — это ее культурный комментарий. На фоне возвращения моды к хрупким, почти призрачным телам и повсеместного влияния Ozempic-эстетики, Джейкобс идет против течения. Он строит тело заново: искусственные изгибы, увеличенные объемы, скульптурная архитектура силуэта. Это вызов — телу как фетишу, нормам как диктату, ожиданиям как обязательству.
Фото: Courtesy of Marc Jacobs
